в литературоведении, возникла в конце 19 в. в Германии как реакция на позитивистские (в том числе культурно-исторические и историко-филологические) методы и как стремление к синтезу духовно-исторического и психологического истолкования литературы. "Единство времени и нации, - писал её родоначальник В. Дильтей, глава "исторической" ветви философии жизни (См. Философия жизни), - которое мы называем историческим духом, возникает впервые благодаря могуществу и власти гения. В этой точке можно связать историческое с психическим" (цитируется по ст. "О принципах методологии литературоведения", см. "Философские науки", 1967, №3, с. 109). Слитность "исторического" и "психического" - в "переживании" (единство рассудка, воли, чувства) художника. Переживание, объективируясь посредством поэтической формы, претворяется в целостную духовную реальность (с органической взаимообусловленностью содержания, материала, формы и предмета) и вместе с тем - в истину, наглядно открывающуюся впервые не только воспринимающему, но и самому художнику-творцу. Художественное произведение наиболее адекватно (в сравнении даже с гуманитарными науками - "науками о духе") постигает жизнь: оно включает как общие свойства эпохи, так и прежде всего неповторимую душевно-духовную целостность индивида, как доступный "пониманию" "объективный дух", так и неизъяснимую "последнюю тайну" жизни. Истолкование (по Дильтею "понимание") произведения возможно только через "сопереживание", "вчувствование"; но и "понимание", выражаемое посредством описательной психологии или философских понятий, никогда не исчерпывает всего смысла произведения, таящего в себе также иррациональную стихию. Подобно самоценности духовного мира личности, Д.-и. ш. утверждала самоценность и целостность каждого культурно-исторического образования (принцип "равноправия эпох").

Расцвет школы, воспринявшей ряд эстетических идей Романтизма, приходится на 1-ю треть 20 в. (Дильтей, "Переживание и творчество", 1906; Р. Унгер, "Философские проблемы нового литературоведения", 1908; Ф. Гундольф, "Гёте", 1916; труды Э. Шпрангера, Ф. Штриха, Э. Эрмантингера, Х. А. Корфа; в Венгрии - Д. Секфю, Т. Тинемана, А. Серба). Унгер прослеживает в литературе судьбу философских идей (свобода и необходимость, дух и природа, любовь и смерть). Гундольф, склоняясь к бергсонианству (см. А. Бергсон), усматривает в поэзии не реакцию на действительность, а высшую форму действительности, развивающуюся по духовно-имманентным законам. "Переживание" и "творчество" поэта не обособлены, как полагал Дильтей, а едины; образ поэта надо воссоздавать на основе лишь его художественных произведений; но поскольку художественный мир до конца не постигаем, то итог исследования ("образ поэта") в равной мере можно воспринимать и как объективную истину, и как миф.

Отстаивая первостепенность "переживания" в искусстве и его связь с мировоззрением эпохи ("объективным духом"), Д.-и. ш. пренебрегала социально-классовыми мотивами "переживания"; развивая принцип "историзма" (в том числе применительно к смене художественных стилей и форм), она избегала выяснять закономерности исторического процесса, склоняясь к иррационализму и скептицизму. "История духа" как школа закончилась в 30-е гг.; но её принципы широко использует современное западное литературоведение, в том числе экзистенциалистское; её традицию продолжает "Deutsches Vierteljahrschrift für Literaturwissenschaft und Geistesgeschichte" (Stuttg., с 1923).

Лит.: Жирмунский В. М., Новейшие течения историко-литературной мысли в Германии, в сб.: Поэтика, в. 2, Л., 1927; Хорват Б., О принципах методологии литературоведения в "истории духа", "Философские науки", 1967, № 3.

В. И. Масловский.

направление вульгарной буржуазной политической экономии, возникшее в середине 19 в. в Германии. Оно явилось буржуазно-помещичьей реакцией на неприемлемые для господствующих классов научные положения классической буржуазной политической экономии, на усиливавшееся рабочее движение и отражавшие его интересы социалистические теории (утопический Социализм и первые шаги научного социализма). Своё название школа получила от вульгарно-исторического метода, который ее теоретики пытались ввести в политическую экономию. Основоположник И. ш. - В. Рошер, выпустивший в 1843 книгу "Краткие основы курса политической экономии с точки зрения исторического метода". Наиболее видные представители И. ш.: Б. Гильдебранд (главная ра6ота - "Политическая экономия настоящего и будущего", 1848, рус. пер. 1860), К. Книс (основная работа - "Политическая экономия с точки зрения исторического метода", 1853). К. Маркс характеризовал И. ш. как крайнюю ступень вульгаризации буржуазной политической экономии (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 26, ч. 3, с. 528). В отличие от других школ вульгарной буржуазной политической экономии, И. ш. под давлением быстрого развития капитализма и буржуазных революций на словах признавала исторический характер социально-экономических явлений. Но вместе с тем теоретики школы пытались с помощью исторического метода обосновать тезис о вечности частной собственности на средства производства и капиталистической эксплуатации. И. ш. признавала только эволюционные изменения второстепенных социально-экономических явлений и процессов и отвергала объективную неизбежность революционного ниспровержения капиталистического способа производства. Представители И. ш. игнорировали наиболее ценное достижение классической буржуазной политической экономии - идею об объективном характере экономических законов. С этих позиций они отрицали наличие общих для всех капиталистических стран объективных экономических законов и всемерно подчёркивали неповторимость путей экономического развития каждой отдельной страны, определяемых якобы различным у разных народов "духовным началом". Отрицание закономерного характера экономической жизни общества приводило И. ш. к отрицанию самой возможности общетеоретической политической экономии, основанной на абстрактном методе исследования, и подмене её так называемой национальной экономией. По этой причине К. Маркс характеризовал И. ш. как могилу политической экономии (см. там же). Вместе с тем И. ш. не могла полностью игнорировать теоретические аргументы других школ вульгарной политической экономии, направленные на защиту интересов буржуазии. Поэтому И. ш. заимствует многие положения из предшествующих и современных им течений вульгарной политической экономии. В вопросах происхождения богатства и его распределения И. ш. стояла на позициях теории трёх факторов производства французского буржуазного экономиста Ж. Б. Сея (См. Сей), отрицавшей эксплуатацию пролетариата буржуазией на том мнимом основании, что нетрудовые доходы якобы создаются не рабочими, а самими средствами производства - орудиями труда, землёй и т. п. - как таковыми. И. ш. отстаивала концепцию субъективной ценности, считающую источником стоимости товаров их полезность, а не труд наёмных рабочих, затраченный на их изготовление. Прибыль представители И. ш. рассматривали в качестве особой формы заработной платы, получаемой предпринимателями за управление производством. В действительности прибыль есть результат безвозмездного присвоения капиталистами созданной рабочими прибавочной стоимости. Поэтому ее получают и те капиталисты, которые не участвуют в управлении своими предприятиями, поскольку эта функция перекладывается ими целиком на плечи наемных управляющих. Ссудный процент представляющий собой, как и капиталистическая прибыль, особую форму прибавочной стоимости, т. е. неоплаченного труда наёмных рабочих, представители И. ш. изображали как компенсацию капиталиста за "воздержание от потребления".

К 70-80 гг 19 в. И. ш. вытесняется субъективно-психологической, социально-правовой и др. школами вульгарной буржуазной политической экономии, обладающими более эффективными, с точки зрения буржуазной апологетики, идеологическими средствами. Ряд идей И. ш. используется и в современной буржуазной политической экономии.

Лит.: Маркс К., Капитал, т. 1, Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 23, с. 102, 217, 229-30, 240, 273-74, 335, 377, 628; Капитал, т. 2, там же, т. 24, с. 132-33; Капитал, т. 3, там же, т. 25, с. 245, 356, 392; его же, Теории прибавочной стоимости (IV том "Капитала"), там же, т. 26, ч. 3, с. 527-29 ,его же, [Письмо] Ф. Лассалю, 16 июня 1862 г., там же, т. 30; Энгельс Ф., [Письмо] Даниельсону, 15 октября 1888 г., там же, т. 37; Блюмин И. Г., Историческая школа в политической экономии, "Проблемы экономики", 1940, № 10, с. 129-45.

В. С. Афанасьев.

в фольклористике, одно из наиболее влиятельных направлений русской фольклористики конца 19 - начала 20 вв. В отличие от мифологической школы (См. Мифологическая школа) и теории заимствования, И. ш. стремилась объяснить русский фольклор, опираясь на русскую историю, выяснить, где и когда сложилось то или иное устнопоэтическое произведение, какие исторические события лежали в его основе. Сторонники И. ш. (В. Ф. Миллер, А. В. Марков, С. К. Шамбинаго, Б. М. и Ю. М. Соколовы и др.) обследовали памятники древнерусской письменности, извлекли многочисленные параллели к былинам (См. Былины) и историческим песням (См. Исторические песни), создали историческую географию русского эпоса. Они осуществили ряд экспедиций, издали ценные сборники и своды (сборники А. Д. Григорьева, А. В. Маркова, Н. Е. Ончукова, Н. С. Тихонравова и В. Ф. Миллера, В. Ф. Миллера и Е. Н. Елеонской, своды исторических песен В. Ф. Миллера и лирических песен А. И. Соболевского и др.).

В былинах и исторических песнях сторонники И. ш. видели фрагменты своеобразной устной летописи; они стремились доказать, что былины возникли в княжеско-дружинном кругу. Несовпадения исторических событий и содержания произведений объяснялись порчей текста в крестьянской среде. Поэтическое содержание эпоса И. ш. фактически не исследовалось. И. ш. пользовалась некоторое время международным авторитетом и оказала влияние на деятельность учёных ряда стран. При всех методологических недостатках И. ш. внесла заметный вклад в науку о фольклоре, собрав и систематизировав огромный материал.

Лит.: Миллер В. Ф., Очерки русской народной словесности, т. 1-3, М., 1897 - 1924; Азадовский М. К., История русской фольклористики, т. 2,. М., 1963.

К. В. Чистов.